Денис Медведев

Денис, идея сделать с вами интервью возникла потому, что вы, являясь молодым педагогом, буквально за несколько лет добились больших успехов, и результаты вашей работы говорят сами за себя. Расскажите, как вы пришли в эту профессию? Когда вы поняли, что преподавательская деятельность – это ваше?

По окончании Московской академии хореографии – тогда она называлась МАХУ – Московское академическое хореографическое училище – я поступил в институт на исполнительское отделение. И когда закончил его в 1997 году, получил диплом, в котором написано «Педагог-репетитор».  Такая галочка в моей жизни. Учиться было непросто, потому как я работал и приходил сдавать экзамены и зачеты. То есть я только пришел в театр и сразу же институт, в котором закладывались в меня первые азы педагогической деятельности. Но по истечении времени все стирается, приходит другой опыт – сценический: это сценическая практика, участие в спектаклях с труппой, поездки, знакомства с балетмейстерами, что очень важно.

К педагогической деятельности я пришел благодаря Марине Константиновне Леоновой, которая пригласила меня попробовать преподавать. До этого еще, у меня были различные мастер-классы, я давал уроки на гастролях, в частных школах, занимался индивидуальными занятиями с детьми и со взрослыми. Сначала мне достался маленький класс – 4-й класс мальчиков.   

Безусловно, существует общая система преподавания, которой так или иначе придерживаются все педагоги и школы. Но и от конкретной личности также зависит очень многое. За время работы вы уже выработали свою систему? Что вы считаете самым важным в работе с учениками? На что вы делаете основной упор?

Определилось это все еще в процессе работы в театре с моим педагогом, который воспитал и взрастил меня как танцовщика – это Лагунов Валерий Степанович. Также я не исключаю и Лавровского Михаила Леонидовича, который тоже влиял на мое становление. Я набирался опыта, работая с балетмейстерами, все это постепенно закладывалось. Но основную часть, конечно, проделал Лагунов Валерий Степанович, который до сих пор меня учит. Мы с ним 24 года вместе, и сейчас продолжаем трудиться, развиваться, познавать. Он мне многое дал, и как раз этот багаж помог мне в первых шагах работы в преподавательской деятельности.

Насчет системы. Существует программа, которая прописана давно. Есть книга Тарасова – это московская школа; и книга Вагановой – это Санкт-Петербург. Методики похожи и достаточно понятны. В каждом классе программа своя, которую должен и педагог изучить, и, соответственно, передать детям все движения по ней.

Вы в вашей преподавательской деятельности оглядываетесь на своих педагогов? Используете их приемы педагогические? Или все же в большей степени пытаетесь что-то свое найти и разработать?

Мне важно продолжать учиться. Конечно, использую много своего опыта, то, что рождается именно у меня в голове. Потому что без этого никуда. Сейчас я больше времени провожу в МГАХ, и здесь приходится решать чаще все самому. Но совета дружеского от учителя и наставника я всегда жду и спрашиваю, если я в чем-то сомневаюсь. Также в академии советуюсь с Мариной Константиновной, для меня важно ее мнение о том, что стоит делать, а что нет. Но здесь одно без другого, наверное, быть не может. То есть одно дело танцевать, другое дело преподавать. Трудно и одно, и второе. В педагогике важно анализировать, думать и головой, и телом, развивать свои мысли, идеи. Видеть ошибки, через себя пропускать эти ошибки, потому что все дети абсолютно разные. Нужно научить каждого программе и правильности исполнения движений, независимо от того какой ребенок – сложный или способный. И как говорила Наталия Михайловна Дудинская – «Мне не важно какой материал, любой материал я проверяю на себе, смогу ли я научить». Это правильно сказано, и так должен каждый умный педагог делать.

Денис, вы уже говорили про Валерия Степановича Лагунова, про Михаила Леонидовича Лавровского. Но это уже ваши педагоги в театре. А вот со своими педагогами из училища вы после выпуска как-то поддерживали связь?

Закладывалось очень многое, конечно, когда я учился. Это и педагог характерного танца – Евгения Герасимовна Фарманянц. Потом был педагог Дмитриев Валерий Владимирович. Меня просто судьба повернула из одного класса в другой. Педагог не увидел во мне полезный материал и, скажем так, насильно перевел в другой класс. Вопрос был – либо отчисление, либо перевод в другой класс, и выбор был очевиден. Но шансов попасть в какой-либо театр было немного… О Большом думать, вообще, как говорится, не приходилось. Я сначала был в классе Жданова, то есть у Головкиной был класс всех лучших девочек, а у Жданова – мальчиков. После полутора лет меня переводят в другой класс, где технические данные похуже у ребят. Было достаточно трудно. Но педагог, к которому я попал, Корогодский Петр Ефимович, увидел желание, напор и начал помогать. Он в общем-то и вывел меня в люди. Потом заметила Софья Николаевна Головкина на одном из концертов, когда мне дали возможность танцевать вариацию из «Тщетной предосторожности», и Головкина сказала, что нужно срочно искать девочку. Девочку нашли – это была Нина Капцова, и мы начали готовить па-де-де. Таким образом, мы вышли парой на один из концертов. Так мы закрепились, и Головкина больше никого не хотела видеть в этом номере, хотя в классе, из которого меня перевели были тоже ученики, желающие станцевать. Общаюсь по сей день с педагогом, который в первых классах закладывал в меня самые азы – это Вера Николаевна Куликова. Она в академии и сейчас преподает. Такая связь она продолжается – взаимоотношения учителей и учеников. Когда-то меня учили, теперь и я уже передаю своим ученикам. Возможно, и они когда-то в будущем тоже смогут передать то, что заложил в них я.

Вы сами являетесь выпускником Московской государственной академии хореографии. На ваш взгляд, что изменилось, со времен вашего обучения – непосредственно в системе образования, в учебном процессе?

Стало меньше музыкальных классов – первое, что я заметил. Еще раньше было военное дело. Его сейчас нет в академии. Нам было интереснее. У нас полковник преподавал, так что нас учили и как автомат разбирать, и как гранаты кидать, одевать противогазы, как выживать в различных ситуациях.

Был урок дыхания, что очень важно для артистов – уметь правильно дышать. Потому что чаще всего задыхаются артисты на сцене, не зная методику дыхания. И был еще русский народный танец, которого тоже сейчас нет, к сожалению. Зато сейчас активно идет современный танец, и сдают экзамены по нему. Мы в основном все на классике росли.

Что касаемо программы, какие-то, может быть, движения добавлены, изменены. Нужно идти вперед, в ногу со временем, не сидеть как консерваторы. Но тем не менее есть азы и база, на которых все растет и держится, поэтому их надо сохранять, что мы и пытаемся делать. Но какие-то коррективы, безусловно, вносятся. С годами за тот период пока меня не было в академии, многое существенно изменилось.

Вы придерживаетесь авторитарной или демократичной системы преподавания? Для наилучших результатов педагога больше должны любить или бояться?

Должна быть дисциплина в любом случае. Ее выстраивает педагог. И дисциплина всегда была очень жесткой в академии. Все достаточно строго. Сейчас, может быть, не так строго как раньше. Но это на мой взгляд. Опять же все зависит от педагога. Это индивидуальный подход.

Знаете, поражало терпение, которым должен обладать педагог, ведь все дети обладают разными данными, разной степенью обучаемости, успеваемости. Вы сказали ранее, что нужно уметь работать с любым материалом. Легко и приятно работать с талантливыми учениками, но ведь есть же не очень способные…

И их больше. (смеется)

И тем не менее их тоже нельзя обделять и нужно стараться что-то до них донести. Вы пытаетесь сохранять беспристрастность, одинаково уделяя внимание всем своим ученикам… Или все-таки есть любимчики? Это, наверное, неизбежно.

Педагог не только учит методике. Это во всех смыслах педагог – по эстетике танца, это и психолог, и физрук, и доктор, и папа, и мама, и все в одном флаконе. Здесь с каждым учеником нужно найти индивидуальный подход. Конечно, есть лидеры в классе. Их нужно поддерживать и толкать вперед. А остальные обязаны подтягиваться и работать. Задача такая. То есть какой бы ни был ребенок, он должен с кого-то брать пример и видеть, как делать правильно. Если он подходит ко мне и говорит – «Я хочу это станцевать». Я отвечаю – «Пожалуйста. Но докажи мне, что ты можешь сделать это лучше, чем другой. Хотя бы покажи, что ты стараешься и у тебя есть желание». Тогда, да, это интересно, и можно работать. В любом случае ты должен всех детей выпустить из академии, чтобы они умели делать те элементы, которые заложены в программе. Они обязаны это знать.

Раз уж мы перешли к ученикам. Не могу не спросить вас о Денисе Захарове. Безусловно, один из ярчайших юных представителей нашей московской школы, лауреат многочисленных престижных конкурсов. Расскажите, пожалуйста, как началась ваша совместная работа?   

Да, он, действительно, талантливый. Трудоголик. Когда я взял 4-й класс мальчиков, их было всего 5 человек – это очень мало. И обычно происходит добор детей с годами, чтобы выпуск был нормальный – 10-12 человек, даже 8 уже достаточно. Денис пришел год спустя моей преподавательской деятельности. Он приехал в академию проверяться из Уфы. Его подтолкнул, с его слов, Юрий Петрович Бурлака, что ему нужно показаться в Москве. Денис приехал как раз на этот просмотр. Я шел к себе на урок и увидел в коридоре, как греется параллельный класс, и двух мальчиков, и сразу обратил внимание на них, потому что они были достаточно способные, с хорошими линиями ног, свободными шагами. Они поздоровались со мной, я так же поздоровался, вошел к себе в класс и начал урок. После чего Марина Константиновна сказала зайти посмотреть ребят, которые приехали на просмотр. Я посидел несколько комбинаций, увидел все. Потом мы опять встретились с Мариной Константиновной. Был еще преподаватель мужской кафедры Валерий Викторович Анисимов. Марина Константиновна говорит – «Возьми себе Захарова, а второго мальчика в другой класс, потому что там тоже не хватает». И я сказал – «Конечно, я возьму, да и второго готов взять тоже». Были сомнения у Марины Константиновны, но я так настойчиво пытался взять этого второго (смеется), и взял. Ну, вот так мы с ними и работаем до последнего. Безусловно, они абсолютно разные оказались.

На ваш взгляд, насколько важен фактор педагога в становлении артиста балета? Скажем так, может ли преподаватель при определенных условиях загубить гениального ребенка или наоборот из ученика со среднестатистическими данными «вылепить» выдающегося танцовщика?

Вот хороший вопрос. Могу по себе сказать, что у меня данные были средние. И педагог из меня «вылепил» — я пришел уже в театр готовый для определенных партий. Технически был полностью подпитан, у меня прыжок был и вращения. Другое дело, что артистизма добавили уже в театре.

Важно что? Важно детей мотивировать. Нельзя их бросать, если видишь, что кто-то сдается, что у него сил не хватает или он часто болеет. Какие-то у него могут быть дома осложнения, разные же судьбы у всех. Надо помогать. Другое дело, что если нет взаимопонимания, нет уважения – такое тоже бывает – тут уже сложно, но задача педагога – мотивировать детей на лучшее и доводить их до конца, чтобы они эту профессию не зря получили. Ведь любого ученика талантливого можно испортить. Если педагог не может дать ему расти дальше и развиваться – это считай, что вы просто убиваете талант. Талант могут убить и специально. Это тоже бывает.

Продолжая говорить о Захарове, я для него и папа, и брат, и мама. Мы пробыли с ним много времени вместе – на репетициях, на конкурсах. Мы бесконечно разговариваем о профессии, он у меня советуется. Это здорово, когда между учеником и педагогом есть такое взаимопонимание. Но в то же время в зале мне нужен звериный подход, чтобы десять потов, как говорится, сошло. Ну вот Захаров как раз один из таких – уже пять золотых медалей взял на конкурсах. Конечно, это не только благодаря моему труду, но и плюс его желание и взаимопонимание.

А вы сразу разглядели в Денисе особенное дарование? Вообще, сколько времени нужно опытному педагогу, чтобы понять – вот она, будущая звезда растет!

Могу сказать, что он еще формируется. Он еще и не звезда, но достиг он гораздо больше в своем возрасте нежели я, или кто—то другой. Это замечательно. Другое дело, что это очень трудно. То есть у нас такой нагрузки не было. У меня все конкурсы уже были, когда я в театр пришел. А у Дениса они были уже сейчас в академии, а ведь нужно успевать и в общеобразовательных предметах, сидеть на 3-м этаже учить философию, историю, русский язык и литературу. Концертов много. Это юбилейный год Петипа. Прошлый год – это были сплошные конкурсы, выезды и так далее. Работа очень большая, и выдержать это трудно.  

Возвращаясь к тому, как замечаешь – способный или неспособный, все происходит в процессе работы. Как ученик слушает тебя, как он реагирует на твои замечания, реагирует ли он вообще. И я не могу сказать, что Захаров был изначально доволен тем, что он попал ко мне в класс. То есть возможно он и не знал, рассчитывал, наверное, на что-то другое, и у меня было достаточно все жестко.

То есть, вы все-таки строгий педагог?

Да. Но кнут и пряник – без этого никуда. И он это сразу ощутил. Естественно, он этого не ожидал. Он достаточно мягкий человек. Но сейчас это уже не тот мальчик, который ко мне пришел. Он уже, можно сказать, мужчина. Я очень рад, что у него в личной жизни все складывается хорошо, и у него девушка есть, и она тоже в академии учится. Он безумно влюблен, это немножко отвлекает от работы, но я его ставлю на место (улыбается). Чтобы он понимал, что впереди главное – выпускные экзамены. А потом все будет в его руках, если сам захочет этого. 

Сегодня бытует такое мнение, что время великих артистов, время настоящего мужского танца, оно уходит. А то и вовсе уже ушло. Вы видите сейчас этих молодых ребят, которые идут в балет, которые учатся. Что нас ожидает в будущем? У нас есть надежда?

Безусловно, существует мнение. Идет колоссальная смена поколений. То, что происходит в повседневной жизни, то и отражается на всех видах искусства.  И, конечно же, на классическом мужском танце, ведь раньше больше шло в балет детей именно мужского пола. Сейчас мальчиков уже берут практически всех, лишь бы пришли. Конечно, существует комиссия, отбор в 3 этапа. Жесткий достаточно отбор. Стараются брать все-таки детей, с которыми можно работать. Но плюс не все дети выдерживают, и многие уходят. Понимаете, это на любителя. Это должно понравиться. Я вижу тех, кому нравится.

Наверное, очень приятно наблюдать за становлением ученика.

Да, это интересно. Я, честно говоря, себе даже пока отчет не даю. Наверное, когда я выпущу и с ними расстанусь, тогда смогу осознать все это.

Первый выпуск – это же так волнительно…

Это очень ответственно. Целый путь в пять лет, проделанный бок о бок. Понимаете, ведь мы все проблемы решали вместе – личные и профессиональные. Всякое бывало.

А сколько у вас ребят сейчас выпускается?

Восемь. У меня был один мальчик – девятый. Но из-за того, что у него была травма, он очень много пропускал уроков. В итоге сделал операцию и еще больше начал пропускать из—за операции. И перейти не смог на третий курс – остался еще на один год, чтобы догнать. Так что стараемся мальчиков из академии не распускать, чтобы они все-таки доучивались, устраивались в театры.

Денис, а что бы вы пожелали своим ученикам перед выпуском, перед распределением по театрам?

Во-первых, мне хочется сказать всем, кто услышит, что в этой профессии мальчики становятся мужчинами, если с ними правильно работают, так как должны работать педагоги. Эта профессия очень сильно закаляет и характер, и выносливость, что любому мужчине должно быть присуще. На ранней стадии мальчики начинают с девочками стоять в парах, они начинают разучивать различные танцы. Это игры, гимнастика, это постоянно общение с противоположным полом и большое заблуждение, что это не мужская профессия. Поэтому я желаю, чтобы смело мамы отдавали мальчиков в эту профессию, девочек, соответственно, тоже. В дальнейшем, наша задача вырастить звездочек, будущих артистов балета, будущие красивые пары.

Выпускникам своим желаю, только, наверное, чтобы они устроились и продолжали дальше совершенствоваться. И чтобы никогда не сдавались. Никогда! Здесь как паровоз – нужно идти напролом до конца. В театре, это уже новая ступень, нужно все начинать сначала и доказывать уже на сцене. Что еще можно пожелать, я не знаю (улыбается). Как Майя Михайловна Плисецкая сказала – «Должен быть термоядерный заряд».

Интервью Екатерина Борновицкая

Фото – личный архив Дениса Медведева