Ксения Шевцова

Ксения, неделю назад ты стала прима-балериной. Что ты почувствовала, когда Лоран Илер объявил эту новость после спектакля?

На самом деле, была в полнейшем шоке. Сначала даже не поняла, что происходит. Очень как-то неловко и странно…

В театре не было такой традиции – объявлять о новом назначении со сцены, Лоран открыл ее для России.

Я в этот момент думала: «Опять со мной все помпезно». На выпуске педагог Ситникова Ирина Александровна мне говорила: «Пойдешь в театр – не выпендривайся. Оденься поскромнее». А я тогда пришла с бритой головой и вспомнила ее слова. И вот теперь каждый раз со мной происходит такая история, что я стараюсь не выпендриваться, но почему-то все очень помпезно происходит.

Мы с тобой встречались год назад и, мне кажется, этот год стал для тебя каким-то фееричным и очень насыщенным. Тогда ты рассказывала про свою премьеру в «Лебедином озере».

Да, это уже год назад было?

И вот, ты уже прима-балерина. Ты задумывалась о том, что теперь ты в новом статусе?

Нет, я еще не задумывалась, и совсем этого не чувствую. Не осознала, мне кажется.

На протяжении этого года у тебя были по-настоящему успешные вводы в новые ведущие роли: «Лебединое озеро», «Манон», «Сюита в белом». Ты год назад, наверное, еще и не думала о том, что успеешь так много станцевать за один сезон?

Это моя работа, которую нужно сделать. В мои планы изначально не входили такие цели, как стать прима-балериной или станцевать тот или иной спектакль. Я просто выхожу и делаю свою работу, дальше эта работа дает свои результаты. А руководитель уже решает, что нужно дать новую роль или сделать какое-то продвижение по результатам моей работы.

Конечно, сейчас будет сложнее, потому что все следующие спектакли и вообще последующие выходы на сцену будут уже расценивать как танец прима-балерины. Совсем другая ответственность, а ведь я-то осталась той же… Не знаю, посмотрим…

Я не мечтаю, у меня есть реальность, в которой я здесь и сейчас.

Как твой педагог отреагировала? Что тебе сказала Маргарита Сергеевна (прим. ред. педагог Ксении в театре Маргарита Дроздова)?

Она тоже не ожидала. Я у нее спросила сначала: «Маргарита Сергеевна, вы знали?» Она: «Нет, я вообще ничего не знала». Честно сказать, сейчас такое внимание к этому вопросу приковано, хотя я прошла все стадии в театре, начиная с того момента, когда на лавке сидела во время спектакля. И такие партии у меня были. Я танцевала двойки, тройки, стояла в кордебалете, просто никто не обращал на это внимание. Видимо, эта громкая ситуация в Мюнхене что-то переключила. Я и «Майерлинг» танцевала с первого года. На самом деле многих в театре не замечают, все дело случая. Мне повезло, конечно, но я не вылезла из ниоткуда и не начала сразу танцевать соло.

Получается, большую роль сыграла удача в твоей жизни?

Да. Когда я пришла в театр, первая сольная партия была двойка подруг в «Дон Кихоте», потому что девочка заболела, и я вышла вместо нее. На этом спектакле была хореограф-постановщик, которая ставила «Майерлинг», она меня заметила. В итоге я попала в состав этого спектакля. Это такая цепочка из случайностей. И в Мюнхене тоже была случайность. Потом оно как-то по накатанной и пошло.

Но ты эти случайности используешь, выходишь и делаешь, несмотря на то, что часто это были быстрые замены, например…

Мама мне в детстве всегда говорила: «Ты плохо делаешь уроки. Если бы я делала плохо свою работу, меня бы уволили. Ты тоже должна хорошо выполнять свою работу, твои уроки – это твоя работа». Я это запомнила, каждый должен быть на своем месте и качественно выполнять работу.

Я знаю, что ты реалист, к себе относишься критично, при этом очень проста в общении, за что тебя в театре твои коллеги и любят. Тебе не кажется, что ты излишне критична к себе иногда?

Я стараюсь не относиться совсем критически к себе, у балетных такое есть, что «Ой, я плохо все делаю, я урод, кривая, косая и некоординированная». Но все же я стараюсь реально на себя смотреть. Я знаю, что у меня может получиться хорошо, а что плохо. Руководитель, который дал тебе работу, считает, что ты можешь это сделать, и ты должен выполнять, достигать чего-то невозможного и совершенствоваться. Конечно, у меня есть не все данные, и каких-то из них никогда не будет. Но я могу постараться это скрыть, спрятать.

Ты уже научилась вуалировать свои минусы какими-то сильными сторонами в главных ролях?

Да, я всегда старалась, даже когда в кордебалете стояла. Здесь это даже неважно – ведешь ты спектакль или нет. Я надеюсь, что мне это удается лучше всего – спрятать то, чего у меня нет, я очень на это надеюсь.

У тебя бывает страх, когда ты ведешь спектакль?

Мне никогда не было страшно вести балеты, у меня есть свой взгляд на то, как это должно быть. Наверное, не все с моим взглядом согласны, но он у меня есть, и я этому рада. У меня всегда есть четкое представление на ту или иную роль, и это дает мне такое бесстрашие.

Когда ты делаешь партию, ты думаешь о том, чтобы это понравилось зрителю, или ты ее делаешь для себя?

Нет, вообще не думаю об этом. Я думаю о том, что я должна донести до зрителя. Искусство необязательно должно всем нравиться, оно может быть неприятным, отвратительным, мерзким. И так же наши роли могут быть неприятными. Очень хочется сделать своего героя положительным, но всегда есть отрицательные герои, и их не нужно оправдывать. Это присутствует и в жизни, это реально.

Поэтому я думаю о том, как бы это было в реальности, а не как бы это было сладко. Мне не хочется смотреть узко на эту часть творчества.

Тот же балет «Манон». Многие говорят: «Манон должна быть вот такая». Не должна. Сегодня такая, завтра – другая, это театр, это не кино, не фотография, каждый раз что-то новое, абсолютно разное. Мне кажется, именно это расширяет нас, на сцене может произойти разное, ты репетируешь одно чувство, а на сцене почувствуешь совсем иначе.

Эти чувства невозможно предугадать, спектакль – это живой организм, и твоя роль живая, и ты на сцене живой, и тогда это интересно. Но это не может всегда нравиться зрителям, поэтому я не стремлюсь, чтобы им это нравилось всегда, пусть они получают любые эмоции – негативные или позитивные, но они получают их!

Искусство необязательно должно всем нравиться, оно может быть неприятным, отвратительным, мерзким.

У вас с Маргаритой Сергеевной достаточно свободные отношения в репетиционном зале. Она очень прислушивается к тебе, к твоим ощущениям…

Но она может сказать и строго. Если она видит, что мне не подходит, она скажет: «Нет, так ты делать не будешь. Это плохо, ты просто не понимаешь, что это нехорошо». Я ей доверяю полностью в этом плане. Вообще, удивительно, как у одного педагога все балерины совершенно разные. Она не навязывает свою интерпретацию никогда.

Да, в интервью она об этом говорила, что для нее очень важна индивидуальность.

Да. Когда мы на классе себя немного халатно ведем, занимаемся с хвостом, болтаем, врем комбинации, я понимаю – балерины такими не должны быть, наверное. Мы должны быть собранными, я пришла и работаю в зале. А мы хи-хи, ха-ха, что-то обсуждаем – платья какие-то новые, я бутерброды иногда обсуждаю. Она нас пресекает, иногда злится очень: «Я вам крестом задам или вообще уйду». Конечно, ее это раздражает. Но она дает свободу какую-то даже в этом отношении, и, удивительно, мы же все равно продолжаем над собой работать, а не закрываемся. Я думаю, что она тоже была такая, поэтому и нам разрешает (улыбается).

Ксюша, а ты за этот год поменялась внутренне, как ты думаешь?

Иногда смотришь на жизнь своих однокурсников и думаешь, что люди уже и театр сменили, и замуж вышли, и детей нарожали, и профессию поменяли, а я сижу на кухне до сих пор, и ничего не меняется. Оказывается, у меня тоже что-то поменялось, я уже прима-балерина, и партии другие готовлю. Может быть, это только работой ограничивается, конечно. Но, наверное, я изменилась, просто я этого не замечаю. Скорее, так можно сказать – я изменилась, но не изменила себе.

С тобой иногда репетирует Лоран. Он вносит какие-то иные краски в твои роли, непривычные для нашей культуры исполнения?

Мы начали репетировать «Жизель». Я пересмотрела в этой роли Колпакову, Терешкину, Осипову и других русских балерин, пыталась поймать манеру, какой-то дух что ли. Сегодня на репетиции присутствовал Лоран и внес иные акценты, нежели у нас. Но это нормально, для меня это интересно.

Получается, что у меня будет совершенно другой образ, мой язык тела будет другой, я изначально буду говорить другое. Для выстраивания роли я прочитала литературные источники, связанные с «Жизелью», чтобы понять для себя, какой будет моя героиня. Но еще и физически хочется как-то по-другому сделать роль, наверное, именно его замечания помогут сделать это в другом стиле.

Совсем недавно ты принимала участие в проекте «Большой балет», который скоро выйдет на телеканале «Культура». Кто занимался составлением репертуара?

Все вместе. Вообще весь театр, мне кажется, нам помогал. Помню, когда Лоран предложил поучаствовать в этом проекте я подумала: «Что я буду показывать? Кого я могу удивить? Я же ничего не могу». И я решила сделать акцент на том, что будет семь программ, в которых хочется раскрыться по-разному, можно выбрать семь совершенно разных персонажей.

Ты не раз говорила, что ты не конкурсная балерина и не любишь конкурсы, а тут мало того, что конкурс, еще и весь съемочный процесс делает этот проект сложнее.

Да, но я не воспринимала это как конкурс, я почему-то это воспринимала как шоу. Мне кажется, я очень скептически к этому относилась.

Тебе мешало, что нет зрителя, камеры все время в лицо?

Нет, мне было вообще все равно. Когда я на сцене танцую, я не думаю, что на меня смотрит зритель, потому что один смотрит на меня, другой смотрит на партнера, а третий вообще смотрит на балдахины. Я же не могу предугадать, когда люди будут смотреть именно на меня.

Мне кажется, ты очень четко, математически, расставляешь задачи — как, где и что ты должна сделать?

Я могу, конечно, их расставлять, но в тот момент, когда я танцую, мысли могут смешаться. Очень часто в последнее время я танцую, танцую, затанцовываюсь и забываю порядок вообще, просто белый лист.

В «Большом балете» за кулисами ты произвела, мне кажется, просто фурор своей дотошностью в создании образов: прическа, макияж, костюмы. Кто-то называл тебя капризной…

Да? Уже так говорят?

Скажи, эта дотошность в том, какая у тебя должна быть прическа, макияж – это ведь тоже часть той самой работы, которая должна быть сделана?

Да, все должны делать свою работу, все должны выполнять ее хорошо, а я не могу ее выполнять хорошо, если мне не нравится моя прическа. Зритель нас воспринимает так, как мы появились в первое мгновение, да и вообще люди нас воспринимают в обществе по одежке. Если я выйду, а у меня пучок висит на шее, а я танцую не «Жизель», это неуместно, ведь у каждой роли или персонажа есть свой стиль определенный. Мне кажется, это очень важно. Плюс нельзя выйти так, чтобы ты был некрасивый, чтобы ты не нравился себе. Это же уверенность в себе, в том числе. Возможно, я слишком акцентирую внимание на мелочах, но я считаю, что я права.

Меня этому научили в театре мои коллеги, которые были старше меня. И сейчас, когда я смотрю и вижу такие погрешности у молодых артистов, как порванные или грязные тесемки, или когда кто-то намазал себе синие тени до бровей, я не постыжусь, подойду и скажу, что это выбивается из всего контекста спектакля, что это нехорошо. Возможно, кто-то подумает, что я такая заносчивая и думаю о себе слишком много, но я искренне хочу помочь. Хочу помочь сделать спектакль целостным, чтобы ничего не отвлекало.

Ты за традиции в театре, да?

Наверное, да. Я за дедовщину!

Ты упомянула про уверенность, ты уверенная в себе балерина, женщина?

Нет, я ужасно не уверена в себе и пытаюсь это скрыть. Мне кажется, люди это видят. Конечно, как и у всех людей, у меня есть какие-то комплексы. Когда я о них говорю, люди говорят: «Да ты что? У тебя? Точно нет». Я просто знаю свои откровенные минусы и пытаюсь их убрать, скрыть, чтобы их не было видно другим людям.

Ты тщеславна?

Не знаю, сложно ответить на этот вопрос.

Артисту?

Артисту, да. И как человеку тоже, думаю. У меня нет этого комплекса отличницы, но он, наверное, должен быть. Я все время думаю: «Нет, нужно сделать так. Да ладно, никому это не нужно». Хочется сделать хорошо, а получается, как всегда.

Что тебя вдохновляет?

Мне кажется, меня вдохновляет, когда течет вода. Смотришь на воду, и сразу как-то много мыслей, словно они так сразу начинают тоже течь. Может быть, потому, что я водный знак, мне хорошо рядом с водой.

Ты живешь настоящим или думаешь о том, что ты строишь свою жизнь и к чему-то идешь?

Живу реальностью. Я не мечтаю, у меня есть реальность, в которой я здесь и сейчас. Когда я на сцене даже танцую, сейчас у меня есть первый выход, я думаю только о нем, я не думаю о том, как выйду на коду.

Почему ты отвергаешь социальные сети?

Мне кажется, никому моя жизнь не интересна вообще, а мне выставлять ее так тем более. Мне нечего выложить, мне нечем поделиться, наверное. Я не думаю, что кому-то интересно знать станцевала я «Лебединое озеро» или нет. Тем, кому не все равно, они и так знают об этом.

Представь, что через десять лет ты читаешь это интервью, что бы ты себе передала?

Молодец, сказала бы (смеется)!