20 ноября исполнилось 95 лет со дня рождения великой балерины и удивительной женщины – Майи Михайловны Плисецкой. Ее жизнь и судьба могли бы стать сценарием достойнейшей эпической киноленты или сюжетом великолепного романа, в котором совмещаются и семейная историческая хроника, и лихо закрученный детектив, и красивая любовная история. Ее талант… и наследие, которая она оставила русскому и мировому балету и культуре в целом – это то, что всегда будет над любыми доступными словами.
И, естественно, мы в La Personne не могли обойти эту дату, не могли остаться в стороне. Хотя, признаться честно, решиться на подобный материал достаточно сложно, потому что понимаешь – все, что ты ни скажешь о Плисецкой, уже было сказано и рассказано до тебя. Было рассказано лучше, интереснее – особенно о том, что касается балета. Говорят, сложно писать о живых – что-нибудь да не то обязательно вставишь, и укором тебе будет. Майи Михайловны нет с нами уже 5 лет. Но при этом она удивительно жива… Жива в своем великолепном танце, который навсегда останется с нами благодаря многочисленным видеозаписям (спасибо прогрессу). Жива в памяти людей, которые видели ее выступления на сцене, и судьбы которых соприкасались с жизнью и судьбой балерины. И когда ты знаешь этих людей, каждый из которых, наверное, может рассказать о Майе Плисецкой гораздо больше и гораздо красочнее, как говорится «из первых уст», браться за перо – это очень большая ответственность. К тому же, Майя Михайловна – автор замечательных мемуаров, где она захватывающе и пронзительно описывает свою жизнь и творчество, увлекая читателя в эмоциональный диалог, разыгрывающийся на фоне драматических событий советской и мировой истории. Есть очень увлекательная книга родного брата балерины, Азария Плисецкого, «Жизнь в балете», и много документальных фильмов, в частности лента Василия Катаняна «Майя Плисецкая» 1964 года и, конечно, фильмы-балеты – «Лебединое озеро», «Анна Каренина», «Дама с собачкой»… Если вы хотите узнать о Майе Михайловне что-то новое, редкое, погрузиться в мир ее невероятного танца и энергетики, обязательно почитайте, посмотрите, и даже, если вы все знаете, то просто получите удовольствие, потому что все это очень красиво и увлекательно.
А с наших страниц мы вспоминаем сегодня Майю Михайловну как икону стиля, как женщину, чей образ – и на сцене, и в жизни – всегда был эталоном и оставил бесконечное вдохновение современникам и потомкам. Хотя и эта тема не новая, но даже если вы откроете для себя пусть маленькую, но неведомую ранее деталь – разве это не прекрасно? Потому что без деталей не бывает целостности, и творческим людям известно это лучше других.
Блеск и нищета Советского государства
Спорить о том, как жили люди в сталинскую и хрущевскую эпохи, сейчас бессмысленно. По-разному жили. И без сомнения советский период оставил в истории России колоссальный след – жестокий, кровавый, нестираемый, научный, культурный, промышленный, человеческий… В космос полетели, пятилетки в четыре года уложили, писали великую музыку, ставили замечательные балеты, кино снимали отличное… вот только женщинам носить было категорически нечего. То, что продавалось в магазинах, к моде имело достаточно поверхностное отношение. Но даже в темные для моды времена Майе Михайловне удалось стать настоящей иконой стиля. Насколько важен был для балерины ее внешний вид и то, что она очень любила красиво одеваться, мы можем увидеть из ее мемуаров:
«Как многое значит для человека одежда!
Внешняя оболочка лепит образ. Только она. По ней мы строим свое восприятие личности. На ней основывается наше суждение о человеческой особи. Да, одежда диктует и поведение. Манеры не выручат (ладони могут лишь в самой близи выдать…). На выяснение, кто есть принцесса на горошине, и то целая ночь спонадобилась…
Как же я одевалась? Во что? Где и у кого покупала свой гардероб? В ГУМе ведь пригожего платья не сыщешь. Отродясь его туда не завозили».
А одевалась Майя Михайловна в свой «невыездной» период, затянувшийся на долгих шесть лет, у одной предприимчивой женщины (спекулянтки, говоря простым языком) Клары. Платья, туфли, сумочки, вечерние наряды… — все покупалось у Клары по запредельно высоким ценам. Плисецкая слыла безусловной модницей, а ее вызывающие по советским меркам образы, всегда производили фурор на правительственных приемах. Парчовое платье в пол с совершенно открытым лифом, дополненное турмалиновым шарфом и платье из белого гипюра, в котором балерина блистала на Новогоднем балу в Кремле в 1956 году. Даже сам Никита Сергеевич как-то съязвил по этому поводу: — «Вы слишком красиво одеты. Богато живете?..»
Но по словам самой Майи Плисецкой «элегантность давалась кровью». Хотя, на мой взгляд, безусловно была у нее в крови. Импортная одежда стоила очень дорого, денег не всегда хватало, особенно на шубы.
Майя в мехах
Русские женщины всегда любили натуральные меха, что совсем неудивительно, зимы у нас стояли ох какие суровые. У Майи Михайловны роман с мехами был длиною в жизнь. Начался он с каракулевого манто – подарка тети Суламифь Мессерер – которое Плисецкая носила целых семь лет! А когда мех истерся, отдала его на перешивку в мастерские Большого театра, где его отреставрировали, сделав вставки из шинельного сукна, превратив тем самым в новое модное пальто.
В 1966 году с парижских гастролей Майя Плисецкая вернулась с подарком Нади Леже – то была черная каракулевая макси-шуба, прошитая кожаными аппликациями. Выйти в таком наряде на улицы советской Москвы было шагом смелым и нескромным! Люди оборачивались, а одна женщина даже перекрестилась и нарекла балерину грешницей. Сама Майя Михайловна называла себя Христофором Колумбом по части шуб в Москве. Сегодня бы ее нарекли трендсеттером.
В Париже Плисецкая щеголяла в роскошной меховой накидке из гардероба Эльзы Триоле – именно в ней она отправилась на встречу с Ингрид Бергман в ресторан «Максим». Перед Жаклин Кеннеди появилась в черном пальто, отороченном норкой, и в черной меховой шапочке. Первая леди без сомнения оценила поэтичность образа, поприветствовав Майю Михайловну словами: «Вы совсем Анна Каренина…»
А к Ролану Пети в Марсель на постановку балета «Гибель Розы» в первый день 1973 года Плисецкая полетела в белой норковой мини-шубке и в белой меховой шапочке. Саму себя балерина с легкой иронией называла в этом образе Снегурочкой.
Вариации на тему мехов Майя Плисецкая использовала и в своих балетах. Например, в балете «Анна Каренина» в сцене первой встречи с Вронским балерина появляется в шубке и вельветовой муфточке от Пьера Кардена. Кутюрье создал их специально для этой постановки, вместе со всеми остальными сценическими нарядами Майи Михайловны. Но дружба и сотворчество Кардена и Плисецкой заслуживают отдельной главы.
Модельер и его муза
Творческая дружба балерины и модельера началась в Париже в 1971 году, где их познакомила уже известная нам Надя Леже. Плисецкая не говорила на иностранных языках, и все общение происходило через переводчика, что абсолютно не помешало полному эмоциональному и творческому взаимопониманию. Карден был поистине очарован танцем и личностью Майи Плисецкой, на всю оставшуюся жизнь она стала его главной музой и бессменным «лицом» Дома Pierre Cardin. Сама балерина говорит, что именно после встречи с Карденом, после того как она побывала на показах его коллекций, к ней пришло «ощущение модности», и она «смогла нутром ощутить, что мода — это искусство. Полное тайн, недосказанности, волшебства — искусство».
Он дарил ей прекрасные платья из своих последних коллекций, некоторые наряды были задуманы и сделаны специально для Плисецкой. По словам самого Кардена, у Майи Михайловны за всю жизнь набралось более сотни его нарядов. Некоторые из них стали культовыми в истории моды – например, знаменитый ансамбль-радуга, состоящий из комбинезона и хитона, который сейчас находится в коллекции Александра Васильева. Или эффектное желтое платье с принтом, в котором Плисецкая встречалась с испанским королем Хуаном Карлосом.
Но знаменитый модельер одевал Майю Михайловну не только в жизни, он также стал автором костюмов к трем ее балетам – «Анна Каренина», «Чайка» и «Дама с собачкой». Костюмы и правда поражают красотой и элегантностью – Карден чувствовал Плисецкую. И очень хорошо чувствовал сцену, ведь недаром свою карьеру он начинал как театральный художник. Все костюмы для балетов Плисецкой были выполнены абсолютно безвозмездно, а в случае с «Анной» даже инкогнито, потому что советская цензура не пропустила имя французского дизайнера на афишу Большого театра. Только в 1991 году пришел час заслуженного триумфа, когда Кардену разрешили устроить грандиозный показ на Красной Площади, который пришли посмотреть более 200 000 человек! И Майя Плисецкая в этот день, конечно, была рядом со своим верным другом.
Другие
Несмотря на поразительную, как бы мы сказали сейчас лояльность и приверженность бренду, случались в жизни Майи Михайловны знаковые встречи и с другими кутюрье. Например, с большим воодушевлением Плисецкая рассказывает о своей встрече с Великой Мадемуазель. С Коко Шанель их познакомил Серж Лифарь в 1961 году во время первых парижских гастролей балерины. Встреча состоялась в особняке на Rue Cambon 31, где располагался (он и до сих пор там) Дом Chanel. Специально для гостей Шанель устроила показ своей новой коллекции. Плисецкая вспоминает, что Мадемуазель выразила недовольство работой манекенщиц и сама прошлась перед зрителями, показав всем, как нужно демонстрировать и носить ее одежду. Балерина была под большим впечатлением от встречи и от сдержанной элегантности, пронизывающей коллекцию. В тот день Шанель подарила Плисецкой замечательный комплект – платье-сарафан прямого силуэта из белого плотного шелка и жакет с золотыми полувоенными пуговицами и темно-синими узкими аксельбантами. Этот наряд провел с балериной всю жизнь, она надевала его на особо торжественные случаи.
Один, всего один раз состоялось творческое сотрудничество Майи Плисецкой с одним из самых знаковых кутюрье эпохи, выдающимся Ивом Сен-Лораном. Он выступил автором костюмов к балету «Гибель Розы» Ролана Пети, который увидел свет в 1973 году. Для Майи Михайловны Сен-Лоран создал удивительно воздушный розовый хитон. Очень красочно его описывает в своей книге «Мой Ив Сен-Лоран» Катя Перцова: «Появление нежно-розового шифонового хитона, костюма Майи Плисецкой, прибывшего прямо из Парижа, было событием исключительным в женском костюмерном цехе мастерских Большого театра. Все мастерицы собрались посмотреть как изготовлен костюм: сам шифоновый хитон из нескольких лоскутов-лепестков разных оттенков розового цвета нашит прямо на трико – эластичный купальник». На протяжении всей жизни кутюрье фотография Майи Плисецкой в розовом хитоне стояла в библиотеке Сен-Лорана на почетном месте вместе с фотографиями самых дорогих ему людей. А что же сама Плисецкая? В своих мемуарах о работе с Ивом Сен-Лораном она отзывается более чем сдержанно. И почему-то тот самый розовый хитон называет черным.
Для человека, невероятно точного в деталях, подобная ошибка кажется будто бы намеренной. Да, и слухи ходят, что однажды между Плисецкой и Сен-Лораном пробежала кошка. Но это уже совсем другая история.
Драгоценности
В начале 60-х моя бабушка, тогда еще совсем девчонка, работала в одном из главных ювелирных предприятий Советского Союза. К ним частенько наведывались известные актрисы, оперные певицы, партийные жены и, конечно, балерины. Самое яркое впечатление, по словам бабули, на нее произвела именно Майя Плисецкая. Она не только заказывала самые изысканные элегантные украшения, но и сама всегда воплощала собой верх утонченности и элегантности. И при этом всегда была очень теплой и радушной, всех знала по имени и никогда не приходила без гостинцев – торта, пирожных или коробочки конфет. Бабушка запомнила ее с царственной осанкой, в черном пальто, отороченном мехом, и в приталенном темно-зеленом платье. Этакая Хозяйка Медной Горы. Сочетание черного с зеленым Плисецкая и правда любила, что видно по некоторым фотографиям.
Любила она и ювелирные украшения, относилась к ним с достаточным трепетом, но без фанатизма. Как сочно она описывает бриллиантовое кольцо Иоахима фон Риббентропа:
«А Риббентроп сидел совсем близко от меня в царской ложе (так по старинке мы величаем и поныне центральную ложу театра). Он был сед, прям, породист. От большого кольца на его руке шло такое сияние, что рябило в глазах. Каратов тыща! Он намеренно играл бликами своего ювелирного чуда, барственно уложив длиннопалые руки на бордюр ложи. Куда делось это кольцо, когда его повесили в Нюрнберге?..»
И с почти детским трепетом рассказывает о волшебном ларце с драгоценностями, который ей показала Коко Шанель. Но самые нежные слова адресованы подарку Мориса Бежара – антикварной сиреневой эмалевой брошке работы Фаберже и подарку Хорхе Донна – золотому кольцу с сапфиром. И правда, что самое ценное в украшениях? Память, которую они оставляют о тех, кто их нам преподнес.
История одного «Бандита»
Напоследок расскажу одну историю, которая почему-то запомнилась мне более других. Майя Плисецкая и Родион Щедрин были очень дружны с четой Бриков-Катанянов. И частенько собирались в удивительной квартире-салоне Лили Юрьевны и Василия Абгаровича, где гостей, помимо невероятных хозяев, встречали висевшие на стенах подлинники Шагала, Малевича, Пиросмани… И вот однажды снежным новогодним вечером 31 декабря 1958 года Майя Михайловна и Родион Константинович пожаловали в гости к своим друзьям на праздничный вечер. На тот памятный Новый год из Парижа в Москву приехала сестра Лили Брик – Эльза Триоле с супругом Луи Арагоном. Эльза, как и ее сестра Лиля, всегда отличались удивительной щедростью к друзьям. И в этот раз они привезли с собой прекрасные подарки из Франции. Майе Михайловне Эльза Юрьевна преподнесла флакон духов Робера Пиге «Бандит», и по словам самой балерины с тех пор парфюм стал ее любимым. Этот шипровый цветочный парфюм был выпущен в 1944 году, в его аккордах мшистые древесные ноты тонко сочетаются с зелеными и цветочными. Этот аромат продается и по сей день. И когда слушаешь его, невольно переносишься в тот далекий зимний вечер.
Кстати, один раз благодаря моей близкой подруге, мне посчастливилось побывать в этом удивительном салоне. В гостиной на стене висят в оформлении пуанты Майи Михайловны Плисецкой, которые она подарила хозяевам дома – изящные розовые, с маленьким пятаком (сегодня редко кто танцует в пальцах с такими пятаками). Из всех артефактов, хранящихся в волшебной квартире, в этой настоящей «культурной пещере Али-Бабы» – именно пуанты Плисецкой произвели на меня самое большое впечатление. И, вообще, мне кажется, что туфли такой великой балерины заслуживают отдельного рассказа. Может быть, однажды я его напишу.
Автор Катерина Борновицкая
