Есть люди, которые полагают, что классический балет есть старый храм – прекрасное наследие прошлого, ограниченное своими стенами, которое лучше сохранить и оставить нетронутым, представленным как музейный экспонат только тем любителям театра, которые уже научились им восхищаться.
А есть люди, как Себастьян Берто, которые борются за возрождение этой классической формы искусства, которые вырываются за стены театров и выводят классический балет на новую сцену, показывая, что он все еще жив, развивается и, как и века назад, может трогать сердца и умы людей.
«Я ставлю перед собой одну большую цель – позволить зрителям по всему миру увидеть балет так, как вижу его я».
Себастьян Берто
Давайте сначала поговорим о «Большом Балете». Как вы стали его участником и каково ваше впечатление о проекте?
Я уже знал об этой замечательной программе, видел ее на YouTube и был очень впечатлен качеством такого шоу на государственном телевидении. Во Франции телевизионные программы, посвященные танцам, обычно проходят после полуночи или в пять утра, в то время как в России они – в прайм-тайм и сделаны гораздо качественнее. Однажды я получил письмо от Джулиана Маккея. Он хотел танцевать мою хореографию в программе. Джулиан – представитель нового поколения танцовщиков и хочет идти рука об руку с новым поколением художников, фотографов, дизайнеров и хореографов. Я был очень рад, что моя работа была оценена таким талантливым танцовщиком, не говоря уже о том, что он очень хорошо вписывается в мою концепцию «Ренессанса».
И как вам было работать с Джулианом?
Очень динамично: он приехал в Париж, мы порепетировали, он вернулся в Россию, чтобы танцевать в «Золушке», а потом приехал назад, мы еще немного порепетировали… У него невероятная энергия, и я был очень рад поработать с таким артистом в этот момент его карьеры.
Но ведь «Ренессанс» был создан для Парижской Оперы и ее танцовщиков, не говоря уже о том, что это очень сложная хореография. А Джулиан танцует в другом театре, и нужно время для освоения парижского стиля исполнения…
Это очень хорошее замечание, в Парижской Опере я очень тщательно подобрал свой состав танцоров, я хотел только лучших артистов классического балета. Вот почему я выбрал Амандин Альбиссон, Доротею Жилбер, Хьюго Маршана, Матиаса Хэймана и других… Орели Дюпон, занимавшаяся организацией вечера, дала мне карт-бланш. Это было похоже на сон, как правило, вам дают только пару звездных артистов, в то время как у меня было целых пять! Действительно, люди, которые танцевали «Ренессанс», одни из лучших балетных танцовщиков в мире. Что касается Джулиана, это был первый случай, когда артист балета из другого театра танцевал «Ренессанс», но он артист высокого уровня, который идеально подходит на роль. Даже Светлана Захарова сказала, что у него образ времен Людовика XIV. А «Ренессанс» был как раз задуман вокруг данной тематики, вокруг возрождения этого виртуозного и роскошного стиля, живущего во Франции со времен Короля Солнца до сегодняшних дней.
Он сочетает в себе классику и современность, и я хочу показать это. Потому что теперь слишком часто, когда вы говорите «классический балет», люди сразу связывают его с чем-то старым, подобно старому храму, ограниченному своими стенами. Но я в это не верю. Классическая эстетика может быть и современной, и я надеюсь, что люди, как Джулиан, как я и, например, Сергей Полунин – мы можем поделиться этим ощущением современного классического балета с аудиторией.
Сложно ли было Джулиану подготовиться к «Ренессансу»? Я знаю, что репетиций было не так много, он два раза приезжал в Париж на репетиции, достаточно ли этого было?
Он очень быстро схватывает, поэтому у нас было более чем достаточно времени. Я также немного адаптировал хореографию, чтобы показать его сильные стороны. Так что это немного отличалось от хореографии Парижской Оперы. Это был новый шаг для самой хореографии – немного быстрее, немного больше движения. У Джулиана очень красивый прыжок с поворотом, поэтому я включил его в хореографию. Но, честно говоря, было очень впечатляюще, насколько быстро он подготовился.
А вы, в свою очередь, поехали в Россию, какие впечатления?
Очень положительные, я люблю Россию! Это одна из немногих стран, которые уважают и развивают балетное искусство. Я также выступал в Большом театре во время гастролей Парижской Оперы, поэтому хорошо знаю этот город, и чувствовал себя спокойно в русском окружении. К сожалению, это был довольно короткий визит, в Москве я провел всего пару дней.
А что вы думаете об отзывах жюри после выступления?
Очень интересно! Когда вы хореограф, бо́льшую часть времени вы одиноки. Когда я был в хореографической академии, нас было всего четверо, и я был единственным, кто выбрал классический балет, другие пошли в контемпорари. Таким образом, вы не только чувствуете себя немного одиноко, но вокруг вас даже нет людей, с которыми можно было бы обсудить вопросы современной балетной хореографии. Я очень восхищаюсь, к примеру, Алексеем Ратманским и Кристофером Уилдоном, но я с ними лично незнаком. Поэтому было крайне интересно послушать жюри, особенно Светлану Захарову. Я помню, когда она была в Парижской Опере, я танцевал в кордебалете и восхищался ею. Тогда я даже не мог мечтать, что смогу с ней поговорить. Так что вы можете себе представить, как я был счастлив услышать от нее мнение о моей хореографии. Я потратил пару месяцев на размышления обо всем этом, и для своего следующего проекта в Римской Опере я учту все отзывы и предложения от жюри в свою новую работу.
А это правда, что вы хотите сделать проект со Светланой?
Хочу? Я об этом мечтаю! Мне всегда хотелось сделать хореографию для русской трупы, а Светлана для меня олицетворение танца. Я безгранично уважаю ее и восхищаюсь ее творчеством. Надеюсь, участие в «Большом балете» поможет показать мое творчество руководителям русских театров. А что касается Светланы, постановка с ней – мечта. И, если в один прекрасный день это случится, я буду готов. Концепция у меня уже есть, и она будет на концерт для скрипки Чайковского.
Ваша хореография необыкновенно благородна, не могли бы вы поделиться, откуда берете вдохновение?
Моим главным вдохновением всегда являлась музыка и классическая архитектура. Я люблю анализировать свою реакцию на музыку, с которой хочу работать: слушаю ее, переслушиваю, и, иногда, она словно говорит со мной, я понимаю, что хочу сделать. Так и сочиняю. Есть знаменитая цитата: «Баланчин видит музыку и слышит танец». Я всегда думаю об этом во время своей работы. «Ренессанс», например, сильно связан с Парижской Оперой и Академией Хореографии. И я пытался вложить туда все свое понимание их истории, наследия Людовика XIV, французского стиля, Версаля и того, что все это значит сегодня. Поэтому я и объединился с Оливье Рустеном и Balmain. Оливье и я – мы как бы из одного поля: он руководит известнейшим французским домом моды с невероятным мастерским наследием, он современен, но не минималистичен, как это часто бывает. Поэтому я вижу между нами некую связь.
Какую роль Оливье сыграл в постановке «Ренессанса»?
Огромную роль. Когда мы только начали обсуждать постановку, он сразу стал делать наброски, а я пытался перевести их на язык балета и хореографии. Например, последняя поза в «Ренессансе» буквально взята из одного эскиза, что он сделал.
с Оливье Рустеном
Весь процесс был взаимосвязан у вас друг с другом?
Абсолютно. Например, он создал это невероятно красивое длинное белое платье, которое вы можете увидеть в оригинальной постановке «Ренессанса». Это платье было создано таким образом, чтобы при определенных движениях оно создавало ощущение волны. О чем мне и сказал, а я уже построил хореографию таким образом, чтобы это показать. Иногда я давал ему советы о том, какие формы костюмов больше подходят для балета. Поэтому да, наша работа вместе была очень похожа на диалог.
Вы все еще танцуете в Парижской Опере. Трудно ли совмещать работу хореографа и артиста балета, особенно в таком театре?
Это очень сложно, потому что сильно истощает. Как физически, так и морально. Но я здесь уже давно, и привык. Я выступал в бесчисленных спектаклях, работал непосредственно с Морисом Бежаром, Пиной Бауш, я был помощником Уильяма Форсайта… так что уже много повидал. И теперь, спустя 18 лет, я чувствую, что могу одновременно анализировать, что происходит на сцене, как танцовщик, и что я хочу создать сегодня, как хореограф. Кроме того, Парижская Опера действительно помогает мне с моей работой в качестве хореографа. Вот уже 10 лет театр разрешает мне создавать и исполнять мои постановки. А также создали этот удивительный проект театра – Хореографическая Академия с Уильямом Форсайтом в роли наставника. Он дал нам всю эту свободу и возможности. И именно благодаря этому у меня хватило смелости создать это творение с Balmain, а то, что вышло – просто невероятно. Поэтому мне очень повезло.
А как насчет молодых хореографов в целом? Театры помогают им продвигать свою работу, или им приходится сражаться буквально за все? Как мир устроен для них?
Я думаю, что это мы, хореографы, должны сначала сделать что-то интересное, что-то важное. Если наши творения удаются, имеют смысл, нам особо помогать не нужно, все как-то само происходит. А если нет, то это не вина театра. Если у вас есть что сказать и это интересно, люди будут вас слушать. Иногда бывает, что одну из ваших творческих работ хорошо принимают, а другие – нет. Это тоже не всегда из-за вас, иногда это просто вопрос времени, в котором мы живем, и, кто знает, может быть, в будущем эта хореография станет понятной.
Я заметил, что многие хореографы все больше и больше уходят в контемпорари. Почему это происходит?
Очень интересный вопрос. Я могу говорить только за себя, первое, что я сделал, это понял, чем именно хочу заниматься. Поскольку у меня наследие Школы Парижской Оперы, я хотел пойти в Парижскую Оперу, чтобы работать в классическом балете. Это правда, что все больше и больше людей во Франции переходят в современный танец, однако, если посмотреть на Россию или США, балет все еще очень жив и популярен.
Недавно многие модные бренды начали возвращаться в балет, как вы думаете, эта тенденция сохранится?
Я надеюсь на это, так как это в центре моей работы. Но это сильно зависит от самих дизайнеров. На мой взгляд, между балетом и модой есть некая связь, и она позволяет создавать замечательные вещи.
Кроме того, люди очень быстро меняют свои вкусы. Примерно 14 лет назад мода была чем-то очень поверхностным, а теперь она вошла в музеи. Выставка Dior в Лувре тому чудесный пример. Люди, наконец, начинают смотреть на моду, как на вид искусства. Мода также позволяет выносить балет за пределы театра и делиться им с людьми. Эта идея во многом лежит и в основе «Ренессанса», поэтому я и создал это произведение с Оливье. Например, когда Селин Дион пришла поддержать Оливье и меня на премьере «Ренессанса» в Опере, это было похоже на сбывшуюся мечту. Я думаю, это символично, если даже такие личности, говорящие со всем миром, могут заинтересоваться балетом. Это и является моей целью – чтобы люди и весь мир увидели это невероятное искусство балета так, как вижу его я.
Автор Андрей Аврамчук
Фото Жульен Бенаму и Алиса Асланова
